Per aspera ad penem
Пятеро молодых парней стояли в ряд на коленях в темном подвале со связанными за головами руками. Они ничего не видели, глаза были плотно завязаны черной тканью. Их похитители сидели где-то рядом. Они не разговаривали, лишь иногда перекидывались фразами на своем вражьем языке. Казалось, они чего-то ждали. Заложники плохо понимали этот шипящий язык и не знали, что от них нужно похитителям. Их обменяют на своих? Или освободят за выкуп? Да кто же даст много денег за простых солдат... Иногда заложники слышали, как щелкает затвор пистолета.
Вдруг заиграл телефон. Равномерный равнодушный трезвон показался заложникам таким живым и родным, будто после нажатия кнопки ответа к внешнему миру протянулся туннель, в который хоть и не выйти, но видно...
Ничего там не видно. Ведь протянулся он к чужой вражьей стороне.
Один из похитителей ответил на звонок. Он говорил коротко, отрывисто и совершенно непонятно. Не вешая трубу, вражеский солдат подошел к ряду заложников и взвел курок.
Внезапно тишину подвала разорвал выстрел. Крайний слева - теперь уже крайний - вздрогнул, когда в его лицо брызнули липкие капли, и тяжелый звук рухнувшего тела обрушил на сердце камень. Рядом молодой парнишка, лишь три дня назад ушедший на свой первый бой, захныкал совсем по-детски, начал причитать. "Слабак, - подумал крайний слева и невольно оскалился. - Слабак, сука, не смей...". От него никто не дождется ни звука.
Убийцы отошли к дальней стене. Они по-прежнему ничего не говорили, и заложники по-прежнему ничего не знали об их намерениях. То ли по телефону сообщили, что выкуп платить не будут или не могут... или еще что... В общем, убитый уже не был нужен похитителям.
Вновь потянулись долгие минуты ожидания неизвестного. Казалось, прошла целая вечность. Тишину подвала нарушали только хныканья молодого парнишки, не желающего примириться с тем, что сегодня ему тоже предстоит умереть. Ведь через две недели и три дня ему исполнится 19...
Крайний слева вновь услышал приближающиеся шаги. С него рывком сняли повязку, и парень увидел наконец своих похитителей. Их было трое. Двое сидели на ящиках у стены и равнодушно смотрели на заложников. Тот, что снял повязку, суровый бородач, отошел на шаг и молча поднял дуло пистолета к глазам парня. Тот скосил глаза влево и увидел ноги мертвого товарища, убитого полчаса назад. Потом он вновь посмотрел на вражеского бойца.
- Какая наша цена? - спросил он, напрягая все свои знания этого отвратительного кошмарного языка.
- Ты о чем? - спросил похититель.
- Зачем вы похитили нас? Будете менять на своих?
- Менять? - искренне удивился бородач. - Ты что, не понял? Вас сюда не менять привезли. Убивать. Вы все помрете, по очереди.
Жертва и убийца смотрели в глаза друг другу. Ни страха, ни ненависти, никаких эмоций не было в черных глазах похитителя. Лишь пустота, за которой скрывалась саднящая, как заноза в душе, память о давней потере. Парню вдруг стало ясно, что это личная месть.
- За что? - тихо спросил заложник.
Несколько секунд убийца молчал. Сквозь пустоту в глазах внезапно стрельнула незабытая боль.
- За сына.
Молодой чеченский парень с ненавистью смотрел в глаза российского солдата, пустые и равнодушные, как жерло пистолета в его руке. Лицо его казалось знакомым. Еще пару мгновений чеченец прожигал взглядом лицо врага, прежде чем раздался выстрел, и душа его отправилась пред светлый лик Аллаха. Перед самой вспышкой он вдруг вспомнил, где видел своего убийцу. Ровно 10 лет назад в Москве, во дворе дома по Гурьянова, 19. Он не успел усмехнуться в лицо своему убийце, но он знал, что будет вечно с улыбкой наблюдать с небес за жалкими попытками неверных свершить свою месть за святое дело освобождения родной Ичкерии...
Вдруг заиграл телефон. Равномерный равнодушный трезвон показался заложникам таким живым и родным, будто после нажатия кнопки ответа к внешнему миру протянулся туннель, в который хоть и не выйти, но видно...
Ничего там не видно. Ведь протянулся он к чужой вражьей стороне.
Один из похитителей ответил на звонок. Он говорил коротко, отрывисто и совершенно непонятно. Не вешая трубу, вражеский солдат подошел к ряду заложников и взвел курок.
Внезапно тишину подвала разорвал выстрел. Крайний слева - теперь уже крайний - вздрогнул, когда в его лицо брызнули липкие капли, и тяжелый звук рухнувшего тела обрушил на сердце камень. Рядом молодой парнишка, лишь три дня назад ушедший на свой первый бой, захныкал совсем по-детски, начал причитать. "Слабак, - подумал крайний слева и невольно оскалился. - Слабак, сука, не смей...". От него никто не дождется ни звука.
Убийцы отошли к дальней стене. Они по-прежнему ничего не говорили, и заложники по-прежнему ничего не знали об их намерениях. То ли по телефону сообщили, что выкуп платить не будут или не могут... или еще что... В общем, убитый уже не был нужен похитителям.
Вновь потянулись долгие минуты ожидания неизвестного. Казалось, прошла целая вечность. Тишину подвала нарушали только хныканья молодого парнишки, не желающего примириться с тем, что сегодня ему тоже предстоит умереть. Ведь через две недели и три дня ему исполнится 19...
Крайний слева вновь услышал приближающиеся шаги. С него рывком сняли повязку, и парень увидел наконец своих похитителей. Их было трое. Двое сидели на ящиках у стены и равнодушно смотрели на заложников. Тот, что снял повязку, суровый бородач, отошел на шаг и молча поднял дуло пистолета к глазам парня. Тот скосил глаза влево и увидел ноги мертвого товарища, убитого полчаса назад. Потом он вновь посмотрел на вражеского бойца.
- Какая наша цена? - спросил он, напрягая все свои знания этого отвратительного кошмарного языка.
- Ты о чем? - спросил похититель.
- Зачем вы похитили нас? Будете менять на своих?
- Менять? - искренне удивился бородач. - Ты что, не понял? Вас сюда не менять привезли. Убивать. Вы все помрете, по очереди.
Жертва и убийца смотрели в глаза друг другу. Ни страха, ни ненависти, никаких эмоций не было в черных глазах похитителя. Лишь пустота, за которой скрывалась саднящая, как заноза в душе, память о давней потере. Парню вдруг стало ясно, что это личная месть.
- За что? - тихо спросил заложник.
Несколько секунд убийца молчал. Сквозь пустоту в глазах внезапно стрельнула незабытая боль.
- За сына.
Молодой чеченский парень с ненавистью смотрел в глаза российского солдата, пустые и равнодушные, как жерло пистолета в его руке. Лицо его казалось знакомым. Еще пару мгновений чеченец прожигал взглядом лицо врага, прежде чем раздался выстрел, и душа его отправилась пред светлый лик Аллаха. Перед самой вспышкой он вдруг вспомнил, где видел своего убийцу. Ровно 10 лет назад в Москве, во дворе дома по Гурьянова, 19. Он не успел усмехнуться в лицо своему убийце, но он знал, что будет вечно с улыбкой наблюдать с небес за жалкими попытками неверных свершить свою месть за святое дело освобождения родной Ичкерии...